В Кению мы поехали вдвоем с Электриком. Электрик живет в Берлине 7 лет. В 84ом году мы все (Надька, я, Электрик и еще куча народу, живущих сейчас в Германии ) встретились в Таджикистане. Жена Электрика Урсула получила контракт на один год в ООН в Найроби.
Когда летишь на самолете над Африкой, поражает полное отсутствие следов человеческой деятельности. Сначала - пустыня Сахара без единой дороги над Алжиром и Ливией, потом пустыня вспучивается и холмится, потом идут настоящие горы и в Чаде виден огромный кратер, потом какие-то заросли -- но ни одной дороги и ни одного города. Мы летели через Брюссель, так как самолет на Брюссель опоздал, нас на внутреннем микроавтобусе сразу пересадили на самолет в Африку. Через пару часов полета мы вдруг потрудились послушать, что бормочет на английском языке диктор, и почему мы ни разу не слышали слова "Найроби". Оказывается, нам пожелали "Счастливо прилететь в Кигали". Посмотрев на карте, где это Кигали, мы выяснили, что оно находится в стране с жизнерадостным названием "Рванда". По опыту советских самолетов я представил, как нас высаживают в этой Рванде, а потом самолет задерживается на пару суток. Однако стюардесса меня успокоила, сказав что из самолета мы не будем выходить. В Кигали мы прилетели, когда было уже темно. С самолета Кигали - ряд одиноких свечек, не соединенных друг с другом светлыми улицами. И полный мрак вокруг.
В Найроби нас встретила Урсула на собственном в конец раздолбанном Судзуки, который она купила за бешеные деньги. Она отдала его какому-то местному механику на починку, он исчез вместе с машиной в полную неизвестность, и (что очень странно) к нашему прилету все-таки вынырнул, забыв при этом починить машину. В Кении левостороннее движение и полное отсутствие правил. Для ограничения скорости в населенных пунктах на дорогу кладут трубу, которую заливают асфальтом (это называетс "Бампс"), и ничего не остается делать, как снижать скорость до двух километров в час. Иногда бампс не виден, и приходится хорошо подпрыгнуть. У полицейских контрольный пунктов, которые везде налеплены, еще круче - ставят острые грабли, которые надо объезжать по синусоиде.
Урсула пока не нашла квартиру, и живет у Сильвии . Сильвия не любит тусовок, поэтом нас поместили в гостиницу. У Сильвии двухэтажный дом с садом, окруженный высоким забором с шипами и колючей проволокой. У входа - будка как у посольства в Москве, в которой сидит охранник (аскари). При появлении хозяев аскари замирает с Калашниковым в стойке "в ружье" , стоит неподвижно и сверкает глазами. У других домов и у входов в гостинницы часто стоят аскари из какого-то низкорослого дебильного племени с деревянной дубиной. Еше Сильвия содержит садовника и служанку. Один раз Сильвия пришла и увидела, что ворота раскрыты настежь и охранника нет. Она нажала кнопку сигнализации и не прошло и пятнадцати минут как приехала вооруженная до зубов команда. Выяснилось, что охранник просто спит под деревом в саду. Тем не менее жизнь с охранником более спокойна, так как за охрану отвечает не лично он, а целая фирма, и вероятность того, что тот же охранник приведет дружков грабить дом, ниже, чем вероятность погрома.
На побережьи раньше жило племя Суахили, которое помогало организовывать работорговческие экспедиции вглубь страны. Луга на западе Кении и прилегающие территории контролировало скотоводческое племя Маасаи. Целью европейцев всегда была Уганда, богатая и цветущая страна в верховиях Нила. Но по Нилу вверх подняться мешали непроходимые горы и пороги. С запада было далеко и густые джунгли. А с востока мешали Маасаи. В середине 19 века скот у Маасаи погиб от ящура, а сами Маасаи стали вымирать от сонной болезни. Огромные территории стали бесконтрольны. Другие африканские племена находились в сравнительной дикости. Эта земля была ничейной и никому не нужной, и англичане объявили ее колонией и стали строить железную дорогу в Уганду. Евреи всерьез обсуждали вопрос об Уганде и об западной Кении для создания еврейского государства. Тем более, что из анализа мифологии Маасаи многие ученые сделали вывод, что Маасаи - одно из потерявшихся колен Израилевых (из 10 колен), и, следовательно, находятся с евреями в некотором родстве. (А они черные оттого, что в течении многих поколений хорошо загорали - как например эфиопские евреи). Правда, когда я лично беседовал с самими Маасаи, никто из них не имел о евреях ни малейшего понятия.
Так как с африканцами было трудно договориться, англичане пригласили рабочих из Индии. Через некоторое время наехало огромное количество индусов и Кению объявили "Америкой для индусов". Но англичанам не нравилось, что индусы развращают африканцев, и они в начале 20 столетия ограничили индийскую эмиграцию. Королева подарила гору Килиманджаро немецкому кайзеру (Германия владела Танганьикой (теперь Танзания) которую утратила в первую мировую войну). Во вторую мировую войну африканцы привлекались к партизанской войне в Бирме, и научились вести войну профессионально. После войны племена Кикуйо и Луо организовали затяжное восстание. Первый президент Кении Кениатта сумел договориться с англичанами о независимости дипломатически и обещал не устраивать резни белого населения, за это получил международное признание и экономическую помощь. За 17 лет царствования Кениатта повел удачную земельную реформу, ввел рыночную экономику, и население увеличилось в три раза. Потом когда землю расхватали, начались проблемы.
В Кении всегда была разрешена только одна партия КАНУ. Сейчас президент Кении - Даниэль арап Мои, из маленького племени Календжин, своего рода Брежнев. По местному радио и телевидению в любой момент времени передаются только бесконечные парады и речи президента на английском языке. Население уже сыто им под завязку, но большинство все-таки голосует "за". Если не встать во время исполнения гимна или публично смеяться при упоминании Президента, можно угодить в долгосрочные приключения в африканской кутузке. Впрочим, вся полиция продажна и из любых приключений имеется стандартный выход. Мне приснился сон, как на базаре мне предложили купить портрет президента. Я сдуру поинтересовался ценой, оказалось бешено дорого. И тут я понял, что если я попытаюсь снизить цену или отказаться от покупки, то попаду в полицию - и в ужасе проснулся !
С правительсвенной тусовкой в основном завязаны два племени - Кикуйо и Луо. Многие племена просто игнорируют существование государства Кения и с Кикуйо и Луо не общаются. Маасаи, например, входят в свое королевство вместе с Маасаи из Танзании. Племя Туркана вообще живет на севере изолированно от других. Да и сами племена Кикуйо и Луо друг с другом не в лучших отношениях, и после окончания следующих выборов ожидают хорошей потасовки.
Три года назад в Кении была попытка переворота, в Найроби прошли погромы с резней азиатских и индийских лавок, но Президент овладел положением и восстановил справедливость.
Отношения Кении с соседями очень не просто.
В Танзании строили социализм, колхозы и трактора, но после перестройки в СССР ввели рыночную экономику. По отзывам Танзания беднее Кении, и если не посещать Дар-Эс-Салам, достаточно безопасна для путешествий. К югу от Танзании - Мозамбик, где полный хаос и нищета, и очень благополучные и безопасные страны Малави, Ботсвана, Зимбабве и Намибия. Самой приятной для путешествий является Малави - нетронутая природа, дешевая жизнь, безопасность и доброе население. Далее - ЮАР, но там - цветущая западная цивилизация и даже комфортнее, чем в Европе.
Но вернемся к соседям Кении.
Уганду считают самой лучшей страной, там очень открытые и приветливые люди, хорошая природа, хотя несколько дороже, чем в Кении. Несколько лет назад там закончились внутренние разборки и сейчас лучшей страны в Африке не придумаешь. Только в Уганде (и в Заире) есть заповедники с гориллами в естественных условиях.
В Бурунди мрак, крутая диктатура и внутренние разборки.
В Руанде после войны племя Тутси захватило страну. Племя Хору убежало по лагерям беженцев в соседние страны, с одним из беженцев, живущим в лагере в северной Кении, я беседовал.
В Заире - полная дикость. Президент Мабуту воюет против правительства, но ни президент ни правительство не платят армии, и армия грабит всех кто попадется. Дорог нет, бензина нет. В Джунглях живут пигмеи. В общем - полная поэзия, следующий раз поеду в Заир.
В Сомали хаос, на Северо-Западе Кении по этой причине чрезвычайное положение и закрыт въезд, беженцы из лагерей громят автобусы с европейскими туристами.
В Эфиопии окончилась война и Эритрея получила независимость. Страна в страшной бедности. ООН предоставило временно каждому жителю 50 долларов в месяц. Когда европеец проезжает на машине, все население встает вдоль дороги с протянутой рукой, и все женщины предлагают себя. Впрочем такое положение - от крайней бедности. Вообще жители Эфиопии очень приветливы, культурны и благородны.
В Судане, судя по путеводителю - кровавая диктатура и въезд в страну крайне не рекомендуется, однако я разговаривал со многими белыми, которые проезжали через Судан, и ничего ужасного не заметили. Скорее всего там социалистический режим, который наиболее враждебен к собственному населению.
За такое краткое путешествие сколько-нибудь понять африканцев мне не удалось. Племя Маасаи живет традиционными обычаями. Племя Кикуйо забыло традиции и ориентируется на Запад, разные племена резко отличаются друг от друга и редко вступают в смешанные браки.
В Найроби живет полтора миллиона человек, но город кажется очень маленьким. В Центре от вокзала идут бетонные небоскребы, они быстро кончаются и идут несколько улиц с западного вида магазинами и конторами; на северо-западе - район богатых вилл где живет Сильвия, на севере индийский квартал с десятком великолепных храмов, восточнее - индийские трущобы с сикхским храмом, а юге небольшие хрущовские Черемушки, а по бокам - африканские трущобы, сначала "правильно организованные" с каменными домами, а потом - просто деревянные хибары из обломков ящиков. Если взять только район домов в нашем понимании этого слова, то город вряд ли потянет на триста тысяч жителей. Но при выезде из города на десять километров и более тянутся фанерные хибары бесконечных пригородов, в которых и живет остальное население. До этого Электрик был в Лагосе (Нигерия), он говорит, что по сравнению с Лагосом Найроби - центр мировой культуры. В Лагосе вообше живет 8 миллионов и весь город состоит из огромного моря деревянных бараков почти без обычных домов. В Лагосе нет общественного транспорта и ездить можно только на такси, ни один таксист не знает города и надо ему говорить, где и куда сворачивать, а он еще показывает рукой то в ту, то в другую сторону и переспрашивает "Sorry, this left or this left?". В Найроби такого нет. Как и куда едут по городу автобусы и матату (бешеные маршрутные такси) определить почти невозможно, но они все-таки ездиют, хотя забитые под-завязку. Обычно если мы идем по улице и проявляем замешательство, останавливается матату, кондуктор, обычно висящий снаружи, впихивает нас не спрашивая во внутрь, и матату мчится дальше в неизвестность. Единсвенным местом, откуда можно позвонить или послать факс в Европу, является Центральный Переговорный Пункт, который, хотя и расположен в десятиэтажном небоскребе, напоминает по грязи и неразберихе почту в городе Касимове, и после часа давки в очереди приходится беседовать с медлительными чиновниками, которые тут же забывают о нашем существовании. Удивительно, что факс, который у меня взяли за бешеные деньги, все-таки дошел. В банке когда я менял марки, после получасовой очереди у меня потребовали паспорт и заполнения длинной декларации, а потом вывалили скомканную кучу денег, и тут же оттеснили в толпу, где я уже распихивал всю кучу по карманам, а потом недосчитался пары сотен.
В городе нельзя ни на минуту остановиться - чуть только я проявлю замешательство, обязательно меня схватит за рукав какой-нибудь негр и потащит что-нибудь покупать или выползет грязный дебил и начнет просить деньги. Как правило с людьми лучше не разговаривать, так как все разговоры, с чего бы они не начинались, кончаются выпрашиваием денег, а если дать денег - выпрашиванием еще и до бесконечности. Так как воровство в Кении повальное, путеводители рекомендуют не доверять никому - даже знакомым неграм. Сильвия рассказывала ужасную историю, как европейская девица ехала на автобусе, с ней ехал знакомый негр. К ним подсели еще двое и стали предлагать ей конфеты а потом сок. Она долго не хотела с ними заговаривать, а потом решилась выпить сок - и очнулась уже на конечной остановке без вещей, потом два дня ходила как в полусне и врачи еле привели ее в чувства. Тем не менее люди вдали от больших городов и туристских зон достаточно приветливы и дружелюбны.
Другие города обычно стостят сплошь из бараков, и содержат небольшой торговый центр. Везде продают все и вся, на всех улицах и вдоль дорог стоят торговцы и агрессивно набрасываются на всех прохожих, забалтывая до полусмерти. Много нищих и калек попрошайничают.
Негры достаточно малоизобретательны, и какой-нибудь удачный прикол может повторяться много лет. Так например, к европейцу подходит молодой человек и долго рассказывает о том, что он хотел бы продолжать обучение (а в Кении только 4 класса школы обязательны и бесплатны, хотя не все их посещают). Если европеец отдаст ему какие-нибудь деньги, тут же возникнет полицейский и спросит, зачем и с какой целью ты передавал деньги заирскому или сомалийскому террористу, и затребует огромный штраф. В этой ситуации рекомендуют либо предложить самозванному полицейскому пойти в участок, либо просто послать его к черту.
По оценкам СПИД в городах - почти треть населения, а в провинции - три процента. Согласно путеводителю проституция - в чудовищных размерах, но мы этого не видели.
Европейский стиль жизни стоит раза в два дороже, чем в Европе. Но при этом местный уровень жизни весьма низок. Для примера - полицейский получает 40 американских долларов в месяц, охранник Сильвии - 80, дорожный рабочий высокой квалификации - 30. Сама Сильвия, вероятно, получает по-западному - несколько тысяч, так как работает на ООН.
Еда достаточно неразнообразна. Мы ели авокадо и фрукты, гамбургеры и индийские самосы. Местное население не особенно изысканно в питании, но везде полно индийский ресторанов и столовок. Фрукты оказались не всегда дешевле, чем в Германии, но зато на редкость вкусными - обычно ананасы, папайя, маракуя и бананы.
Кения расположена на высокогорном плато по обе стороны от экватора, 2000 метров высоты. Из-за высокогорья там не жарко и весь год 25 градусов днем и 10 ночью. В год два сезона дождей. Мы застали конец сезона дождей, первые три дня хорошо лило, но с большими перерывами, и все очень быстро высыхало. Природа оказалась малоэкзотична. Зеленые луга с редкими деревьями, хвойные леса, пониже - каменистые и соленые саванны. Настоящие джунгли мне не удалось посетить. Из-за высоты вода не очень грязная и ее теоретически можно пить, хотя мы не рисковали и чистили зубы питьевой водой, которую покупали в магазине в бутылочках.
Внизу у моря страшно жарко, но я там не был.
Урсула отдала Электрику джип, и мы поехали на несколько дней к бегемотному озеру в 100 километрах к северу от Найроби. Великолепный автобан перемежался с раздолбанной дорогой с глубокими лужами, не ремонтированной десятками лет. Озеро длиной 40 и шириной 10 километров. По бокам торчат вулканы. Первые двадцать киломеров идет отличный автобан и натыканы турбазы. Потом дорога ухудшается и идет до полицейского поста с граблями, а потом идет грунтовая пыльная дорога. Мы остановились в последней турбазе и поехали осматривать окрестности. Сразу же увидели зебр, антилоп, а потом и жираф. К жирафам подходили близко и фотографировлись, они подпускают на двадцать метров а потом мягко отходят. На жирафах сидят птицы, вычищающие жучков из-под шерсти.
Сбоку стоял вулкан с озером в кратере, окрестность вулкана охранялась как парк с небольшой платой за вход. Маасаи считают озеро святым местом и водят к нему скот лечиться. Парк был уже закрыт для входа и мы решили поехать туда завтра.
Вечером мы вернулись в кэмпинг и обнаружили там много знакомых. Там стояла семья австрийцев из Кейптауна, уже почти год свободно путешествующих по Африки с юга на север. Мы стали всех расспрашивать, где в озере живут бегемоты. Нам объяснили, что днем бегемоты скрыты под водой, они выходят гулять в 22 часа, и возвращаются в озеро около шести утра. Нам сказали, что бегемоты очень опасны и к ним нельзя подходить близко. Вечером в темноте мы ничего не увидели и решили искать бегемотов утром.
Я проснулся в полшестого и побежал к озеру. Между озером и кэмпингом был вырыт ров метр шириной и метр глубиной, через который теоретически бегемоты не должны были ходить. Скоро я увидел бегемота в кустах у воды и побежал будить Электрика. Пока Электрик встал, бегемот куда-то исчез. Мы прошли вдоль всего рва, но бегемотов нигде не было. Ров прерывался только в одном месте - около пристани, но там на ночь ставили загородку из бревен.
Вдруг я увидел бегемота, который мирно пасся прямо между палатками - скорее всего он перешел в лагерь, когда сняли загородку у пристани. Он жевал сочную траву. Он был черный и не очень большой, хотя существенно больше домашней коровы. Позже я видел более крупных коричневых бегемотов в реке. Мы стали подходить к нему с фотоаппаратом. Электрик приглашал меня пойти еще ближе, но я испугался и он пошел один. Мирный вид бегемота и палатки вокруг - казалось, что это местный безобидный ручной бегемот который гуляет здесь каждый день. Электрик подошел метров десять к нему, как вдруг бегемот развернулся, раскрыл пасть и прыгнул к нему. Электрик отскочил, бегемот прыгнул на меня. Я побежал в другую сторону, бегемот прыгнул на Электрика. потом снова на меня. Мне удалось добежать до палатки с австралийцами. Мы знали, что бегемоты не нападают на палатки, так как считают их стеною. Бегемот побежал за Электриком, открывая и закрывая пасть. Электрик был в резиновых шлепанцах и подскользнулся. Я не видел, что произошло, но бегемот пробежал вперед. Через несколько секунд Электрик поднялся и поковылял к кустам. Я осторожно подошел к нему. Он сел на пень с абсолютно серыми лицом и показал носок, из-под которого сочилась кровь. "Он меня тяпнул" - сказал Электрик и попросил меня принести бинт и йод. Я побежал к австралийцам, у них йода не оказалось. я пошел к нашей палатке и вернулся минуты через четыре. По дороге к Электрику направлялся негр из администрации лагеря, Электрик вспоминает, что к нему подошел негр, пристально посмотрел к нему в глаза, потом развернулся и ушел. Тут Электрик свесил голову с пня и временно потерял сознание. Когда я пришел, бегемот пасся недалеко и мне пришлось обходить кусты с задней стороны. Электрик очнулся. Я попытася его уговорить пройти к машине австрияков, которые стояли в метрах сорока. Он сделал с моей помощью два шага, захотел лечь и отрубился. Я позвал австрияков на помощь и мы принесли его к машине. К нашему счастью в лагере среди туристов нашлась врачиха, специалист по ранам ноги. Она была на месте через десять минут, с нужным набором лекарств и антибиотиков. Бегемот еще пасся среди палаток пару часов, пока его не выгнала из лагеря маленькая собачка, принадлежащая неграм из администрации кемпинга. Возникла вторая проблема - доехать до Найроби. Судзуки была в совсем раздолбанном состоянии, я не рискнул вести машину после перерыва в 4 года да еще с левосторонним движением и с бешеными африканцам. Мы поехали звонить в Найроби. Ближайший телефон оказался в 12 километрах на жирной турбазе для миллионеров. Урсула добралась до места к вечеру, мы заночевали в лагере и утром поехали в Найроби.
Когда мы спокойно стали вспоминать случившееся, выяснили, что бегемот не укусил Электрика, а мягко наступил ему на ногу и на ребро. Рана оказалась от застежки сандалии. Электрику объяснили как-то индусы, что от слона надо спасаться, бегая вокруг дерева. Попробовать это искусство на бегемоте ему не удалось.
В клинике в Найроби, когда с третьего раза пришел наконец английский врач, который умеет читать рентгеновские снимки, выяснилось, что сломаны 2 пальца ноги и одно ребро. До этого разные черные врачи говорили совершенно противоположные вещи - что все сломано и что не сломано ничего. Госпитализироваться Электрик категорически отказался, для пары уколов пригодились персональные шприцы, которые мы привезли из Германии.
В Найроби нас всретила Мони, американская еврейка, которую пригласил один ее знакомый негр в свою деревню на Харамбее. Не желая развивать отношения с негром слишком далеко, она искала какой-нибудь компании для сопровождения. Из-за истории с бегемотом мы отложили поездку на один день, тем более что собственно церемония была днем позже. Мы с Мони и кенийцами поехали рано утром, а Электрик и Урсула смогла приехать после обеда, Электрик был на костылях.
Джеймс из племени Кикуйо учился в университете в Дублине, теперь живет в трущобах в Найроби, и его должность - помогать жителям трущоб организовывать правильное домостроительство и разрешать местные конфликты. Как я вычислил, разрешение конфликтов скорее всего заключалось в соревновании взяток, поэтому он был сравнительно богатым. Мони посчастливилось застрять с машиной прямо посреди трущоб. В этом квартале строились дома из крупных глинянных блоков-кирпичей, причем как только был готов один этаж, он немедленно заселялся, а потом строились следующие этажи. По улице текла помойная речка в которой плескались ребятишки. Как только машина застряла, возникла вокруг куча негров, порывавшихся открыть крышку и покопаться во внутренностях, но Джеймс сразу же вышел и позвал своего брата Стива Мдойо, который оказался автомехаником и бывшим водителем матату (бешеного микроавтобуса). Мдойо запустил машину и мы поехали.
Деревни племени кикуйо устроены своеобразно. В отличии от Таджикистана в Кении дороги проходят не вдоль реки, а по хребтам, так как там суше. Каждые несколько километров попадаются торговые центры из деревянных сараев. К ним обычно примыкают школы или общественные учреждения. Собственно дома разбросаны вокруг вдали от дороги, и одна деревня может простираться пятнадцать километров. Вокруг домов - сады и участки прямо на склонах гор. На участках растут бананы, маракуя, авокадо, папайя, чай, кофе и все что можно придумать, да еще четыре урожая в год. Многие африканцы ленивы и, как в известном анекдоте, просто кормятся со своего участка, не интересуясь ничем другим. В засушливый год не хватает еды, а запасы им делать лень - и многие бегут побираться в города, повышая там преступность.
Целью церемонии Харамбее является сбор денег для строительства новой церкви. Джймс показал нам церковь, но объяснил, что она поддерживается правящей партией КАНУ, поэтому население ее не любит и надо строить новую. Джеймс попросил с нас (со всех европейцев) за участие в церемонии 2000 шиллингов (около 30 долларов) и мы запаслись мелкими деньгами, чтобы раздавать направо и налево, причем Джеймс нам обяснял, когда и сколько надо отдавать.
У нас лопнула шина прямо перед воротами католической школы, и во двор нас внесли на руках. Мы вышли и познакомились со школьной администрацией - так же как в средней Азии все начальники были в стандартных круглых шляпах и в европейских пиджачках. По-английски говорило только несколько человек.
Из школы раздавалось пение и вопли. Когда мы вошли, нас громко поприветствовали и усадили в президиум. Здание школы оказалось длинным широким сараем, похожим на советский актовый зал, только существенно грязнее. Стол был накрыт какой-то сеткой, изображавшей белую скатерть. В президиуме уселось куча мужиков и школьная администрация, а в зале сидели почему-то одни женщины.
Сначала женщины пели, пели как это принято в восточной Африке, вразнобой, но концентрирую энергию, и эффект был потрясающий. Потом пели и танцевали дети 10-13 лет, у них от рождения поразительное чувство ритма. Когда, как нам показалось, они исполняли воинственный танец и махали кулаками, нам объяснили, что эта песня означает "мы приветствуем наших гостей и желаем им счастья". Потом стали танцевать женщины. Одна пошла вдоль президиума с корзиной. Джеймс объяснил, что надо бросить мелкую бумажку, но я ошибочно вытащил из кармана 100 шиллингов и положил в корзину, за что был удостоен злобным взглядом Джеймса. Потом многократно танцуя подносили корзину, иногда нужно было кидать деньги для продления танца. В какой-то момент поднялся толстенький завуч в шляпе и неуклюже притопывая полез танцевать. За ним пошли другие мужики из президиума, потом медленно вытащили нас. Энергия танца женщин и президиума была не сравнимой. Мы формально оттопали ногами три минуты и сели на свои места. Но двадцати минут мы бы в этом ритме не выдержали!
Потом заводной и верткий учитель богословия, исполнявший роль церемонимейстера, с четырьмя рядами зубов и все время смеющийся, как Агостиньо Нето, объявил начало церемонии.
Сначала шли долгие речи на тему истории школы и истории строительства церкви. "В таком-то году Мбега пожертвавал 10 тысяч, потом Кварега пожертвовал 8 тысяч, потом Магога пожертвовал 15 тысяч ... На первом Харамбее собрали столько-то тысяч, купили бетон, цемент и кирпичи, и тут деньги кончились..." Потом всех призвали жертвовать на строительство церкви и выстроилась целая очередь из школьных авторитетов.
Был заведен следующий порядок. Когда кто-нибудь жертвует 500 шиллингов, церемонимейстер объявляет громко, кто и сколько, бьют 5 раз в большой барабан, все хлопают в ладоши, вопят . Когда жертвуют 400 шиллингов - 4 удара в большой барабан, когда 100 - один удар. Когда жертвуют 50 шиллингов - делают 5 ударов в маленький барабан и все апплодируют, когда 10 - один удар в маленький барабан и жидкие апплодисменты.
После серии пожертвований женщины опять поют, потом выходят жертвовать деньги следующие. К середине дня к президиуму подтянулись местные богачи. Потом стали жертвовать более крупные суммы. Когда жертвуют тысячу, многократно громко бьют во все барабаны и устраивают "всеобщее ликование" - церемонимейстер выкрикивает фразы и все хором на них отвечают а потом вопят и улюлюкают. Потом богач, сделавши пожертвование, берет сам корзину и обходит других, как бы пристыживая их, что они кладут мало, и все кладут еще деньги. Джеймс нам подсказывал "этому положи 20 шиллингов", "этому положи мелкую бумажку", "этому не надо класть вообще" - вероятно кто-нибудь из его врагов. Наконец вышел самый крутой богач в круглой соломнной шляпе, хорошем европейском костюме и галстуке, и пожертвовал шесть тысяч. При этом он выкладывал по одной тысяче, все хором их считали по-английски "one!... two!!... three!!! ...", пока не было устроено великое всеобщее ликование с плясками. Джеймс все время молчал. Я спросил, а сколько будет жертвовать Джеймс. "Семь, но этого пока никто не знает...". Уже ближе к сумеркам вышел Джеймс и долго читал какие-то речи, потом собирал с корзиной мелкие бумажки, потом женщины попели песни - и тут начался "смертельный номер" - Джеймс жертвовал семь тысяч. Каждую бумажку Джеймс с артистизмом вытаскивал из-за спины, тряс ими перед всеми, а все хором считали. Когда Джеймс переплюнул рекорд в шесть тысяч, он стал доставать более мелкие бумажки, чтобы продлить удовольствие, и на семи тысячах все пришли в неистовство и потом вопили и били в барабаны целых двадать минут. Джеймс пристыдил всех местных богачей, и все были вынуждены пожертвовать немного еще. Потом подошли к нам, и каждый достал по небольшой бумажке. Я случайно вытащил 50 шиллингов и заслужил несколько ударов в барабан. При этом Джеймс не объявил, что мы внесли две тысячи, он просто с нашей помощью победил в конкурсе богачей. Нас покормили переваренным рисом с недоваренным мясом.
Потом организовали благотворительный базар и лотерею. Продавались достаточно простые вещи - связка бананов, вязанка дров, кулек картошки. Мы выиграли в лотерею пачку чая. Потом объявили, что со всего Харамбее было собрано 77 тысяч шиллингов -это примерно тысяча долларов. Почти столько же стоил мой авиабилет в Найроби и обратно.
Потом мы пошли ночевать к победителю конкурса богачей. С дороги спускалась по крутому склону сквозь густые заросли скользкая размытая тропинка. Мы не ожидали, что спуск будет очень долгим - может быть 100-200 метров только по высоте, и бедному Электрику приходилось прыгать на костылях. За минуту до нашего входа в хижину полил страшный ливень. Семье Джеймса и Мдойо принадлежали четыре домика из глины, покрытые рифленым железом от дождя. В каждом домике отсутствовал пол. Дом без фундамента стоял прямо на земле - и были по две крохотных комнатушки по 5-6 метров. На полу валялись клочья соломы с навозом и под ногами крутились курицы. ООНовские дамы пришли в ужас от мысли что придется спать на земле. Слава богу у нас были пороллоновые маты и спальные мешки. Мы вели довольно малосодержательную беседу. По-английски говорил только Джеймс и немного - Мдойо. Все остальные не говорили даже по Суахили, и мой Суахили-русский словарь оказался не нужен.
У Мдойо в деревне живет вторая жена с кучей детей (первая семья живет в Найроби). Он привез в подарок мешок картошки, мешок риса, кулек чипсов и детям липких конфет-подушечек. Мдойо купил матату и работал не нем несколько лет пока матату не развалилось окончательно после очередной аварии, а теперь - механик на автбазе, что тоже оказалось не плохо.
Утром мы смотрели огромный сад на крутом склоне и спускались к реке. Вокруг на много километров - крестьянские хозяйства, практически вся земля заселена. На удаленные фермы иногда нападают слоны, но тут до слонов далеко. Мы немного поговорили о лекарственных травах, раздали детям цветные фломастры, которыми они намазали себе морды, и полезли наверх к дороге. Потом мы ездили к дяде в соседней деревне. Дядя живет около дороги, у него уже большой дом, но все равно земляной пол.
Электрик сильно измучался от подъемов и спусков на костылях, кроме того ему нужно было наконец-то встретиться с врачом, коорый умеет читать рентгеновские снимки. Я решил один поискать сафари на несколько дней. В Найроби десятки фирм, приглашающих в сафари. В центра города меня хватали за рукав негры и чуть ли не силой вели подписывать контракт на сафари. Я вычислил фирму, какую хотел, по путеводителю. В оффисе сидел иранец, с которым мы попили чай и поговорили о Казахстане, где он был несколько месяцев назад. Мне выдали описание маршрута, в котором стояло примечание, что фирма работает в соответствии с законодательством Республики Кения, что означает, что за причинение туристам увечий дикими зверями и за смертные случаи фирма никакой ответственности не несет. На утро следующего дня я погрузился в микроавтобус и мы поехали в заказник Маасаи Мару. Мы ехали около пяти часов. По дороге мы остановились отдохнуть в небольшом и неожиданно чистом городке Нарок, застроенном унылыми пятиэтажными коробками. Нарок считается столицей земли Маасаи. Нас остановили у шикарного сувенирного магазина. Я вышел из автобуса и ко мне подошел вежливый продавец и стал спрашивать, откуда я. Ни о России, ни об СССР он не имел ни малейшего понятия. Ему понравилась моя ручка, самая обыкновенная, которую я купил в аэропорту чтобы записать телефон. Он предложил мне обменять ее на любой товар магазина и завел меня в глубь. Я там долго копался и выбрал большой батик. Он пришел в полный восторг, оценил мою ручку в 500 шиллингов, а батик - в четыре тысячи, и предложил мне доплатить три с половиной (цены были завышены раз в десять). Мне с трудом удалось от него вырваться, но тут ко мне подошел другой негр и сразу же попросил меня обменять мою ручку. Через минуту - следующий и опять же с той же ручкой. Когда мы после сафари ехали на назад через Нарок, неожидано все продавцы рванулись к нашему автобусу и затребовали меня. Они показали мне бумажку в 100 рублей и попросили объяснить, дорогая она или дешевая. Я попытался перевести ее в шиллинги, и их энтузиазм пропал. Потом один самый образованный негр показал мне на Ленина и спросил, кто это - случайно не Хасбулатов? Кто такой Ленин, они не знали.
Парк Маасаи Мару - большой луг (60х30 км) с редкими деревьями и кустами, по которому можно ездить на машине в любом направлении. Трава там хотя и не высокая, но легко восстанавливается и машины не портят природы. Любого зверя видно издалека и можно подъехать к нему впритык. Поэтому Маасаи Мару считается самым лучшим парком Кении. Именно эта территория была выбрана для парка не столько потому, что там много зверей (зверья полно и за пределами парка!), а потому, что территория естественно огорожена оврагами и горным хребтом, и легко поставить контроллеров и собирать со всех въезжающих по 20 долларов.
В парке 12 видов антилоп - от маленьких изысканных газелей Томпсона до гну. Они гуляют везде большими стадами. Также часты зебры. Неприятным зверем является страус. Он может догнать зазевавшегося пешехода и наподдать ему, как с футбольным мячом. Очень смешные черные кабанчики с вертикально стоящим хвостом, которые гуляют часто по-одиночке вместе со стадом антилоп. В траве прячутся одинокие гиены. На отдельно стоящих деревьях сидит марабу или птица-секретарь. Один раз мы погнались на машине за птицей-секретарем. У нее не хватило ума свернуть с дороги, он ковыляла на прямых ногах в подштанниках постепенно разгоняясь, и мы не могли себе представить, что эта курица сможет от нас убежать. Тем не менее она разгонялась все быстрее и быстрее, а когда мы нажали на газ - взлетела.
Жирафов довольно много, они гуляют по 4-5 и хорошо видны издалека.
Наиболее опасны буйволы, потому чо они часто нападают на машины. Мы видели огромное стадо буйволов. Наш шофер всегда выбирал оптимальное расстояния для подъезда к зверям. К буйволам - не ближе 60 метров. К слонам - 30 метров, к носорогу - 20 метров но сбоку. К остальным зверям - впритык.
Слоны паслись группами по 15 штук, разламывая кусты. Электрик позже наблюдал, как слоны проламываются сквозь бамбуковые джунгли. Когда Электрик ездил в парк Самбуру, он подъехал к слону на 10 метров, слон развернулся и погнался за машиной. Он дал газу, но впереди дорогу преграждал другой слон. Слава богу, первый слон потерял к нему интерес, когды он проехал сотню метров.
Носорогов в парке мало - всего 28, и мы видели одного. Он покрыт коростой, жует траву неподалеку от антилоп и совершенно невозмутим. Мы видели также большую пятнистую кошку, гулявшую в траве.
В Маасаи Мару огромное количество львов. Воины Маасаи имеют право охотиться только на львов. В 60-е годы любители сафари поистребляли львов, и Маасаи занялись их восстановлением. Лев активен только 2 часа в сутки, в сумерки. Остальное время он спит или отдыхает под кустом. Часто можно встретить семейку из 4-5 львов. Четверо сладко дрыхнут у куста, а один метров в тридцати стоит на вахте, вяло озирая окрестности. Микроавтобусы львы игнорируют. Один раз мы видели вокруг одного льва десяток микроавтобусов. Как-то раз лев, стоящий на вахте, направился прямо к нам, прошел в метре от нашего микроавтобуса и присоединился к семье, не обращая на нас никакого внимания. Нам было очень удобно форографировать , мы поднимали голову над поднятой крышей.
Рано утром мы поехали по бегемотному шоссе к реке. Шоссе проходило по границе с Танзанией, за границей находится парк Серенгети, который поддерживают также Маасаи. Граница хорошо охраняется, в горах гуляли солдаты с автоматами и рассматривли окрестности в бинокль. К реке был только один удобный подъезд, с других сторон мешали притоки и болотца, которые в это время были еще вязкие. На площадке остановилось пяток микроавтобусов. Место называлось "Hipo point". Чуть дальше был "Croco point", но туда было труднее подъехать. Река была шириной метров тридцать, вдоль берега росли редкие кусты. В реке плавало стадо бегемотов. Мы подошли к пляжу, на котором стояло десятка два туристов, а сзади - пять пограничников с автоматами. Мы думали, что они охраняют туристов от бегемотов, но скрее всего они охраняли "святая святых" - государственную границу. Бегемоты картинно кувыркались и урчали, когда кто-нибудь разевал пасть, туристы вопили от восторга. Прямо перед нами резвилось три бегемота, они были коричневого цвета, один был совершенно огромный. Не представляю, что бы было если бы он захотел выйти на пляж. Дальше по реке из воды торчали головы нескольких десятков бегемотов. А еще дальше - мы могли наблюдать только в бинокль - лежали крокодилы, пятнистые бревна.
Крокодил может выпрыгнуть на всю свою длину и снять птицу с ветки. Нам объяснили, что когда крокодил хочет атаковать, он погружается под воду. Тогда надо срочно бежать - но не от него, а перпендикулярно - есть шансы что он тебя не увидит. Но от голодного крокодила мало шансов убежать. Как правило крокодилы сыты и лежат как бревна ни на что не обращая внимания. Птицы прочищают им зубы, иногда крокодил закрывает пасть и открывает, и птица продолжает свою работу. Электрик в парке Самбуру два часа наблюдал за крокодилом, который время от времени высовывал глаза из-под воды и залегал на дно.
Обезьяны навещали нас прямо в кемпинге. Для нас нарезали дольками ананасы, и вдруг с крыши навеса вовнутрь прыгнула обезьяна и утащила дольку. Мы закрыли тазик крышкой, но через минуту снова прыгнула обезьяна, отодвинула крышку, взяля дольку ананаса и положила крышку на место. Несколько видов небольших обезьян живут в деревьях. Горилл можно встретить только в Уганде.
Электрик как-то решил покормить обезьян в парке Самбуру бананами, чтобы узнать как они их чистят. Как я видел, обезьяна не очищает банан правильно, а выдавливает. Когда Электрик отдал банан, возникла большая потасовка и банан выхватил самый сильный и сглотал его целиком с кожурой, потом прыгнул на крышу машины и хорошенько потопал (а он весит килограмм 50), сломал раму и разбил боковое стекло.
На входе в парк Маасаи Мару на нас набросились женщины Маасаи, предлагая купить сувениры. Торговались они очень неумело, сначала резко завышали цену, потом ее резко сбрасывали, а если мы отказывались покупать, тут же теряли энергию и обижено уходили. К сожалению другие туристы не поддержали идею посетить деревню Маасаи. Впрочем нам довелось общаться с Маасаи в нетуристских районах.
Лагерь располагался у оврага под деревьями. Ночами лагерь охраняли ото львов воины Маасаи с копьями. Воины были неразговорчивы. С нашими проводниками из племени Кикуйо Маасаи не общались.
На выходные мы выбрали озеро Магади к югу от Найроби у границы с Танзанией. Озеро находится на высоте 1000 м, то есть на километр ниже Найроби. Там существенно теплее. Мы спускались вниз по сухой, временами просоленной саванне, со сравнительно частыми деревьями (через 15-30 м). Земля была усеяна пемзой и вулканическими камнями, видимо извержения бывают здесь часто. Озеро Магади - очень мелкое, частично пересыхающее с огромным содержанием соды. Вода тяжелая и маслянистая, как в Мертвом Море. На озере водятся фламинго. Поселок Магади подчинен содовому комбинату. На страшной жаре рабочие негры сгребают соду лопатами и переукладывают, чтобы ее могли забрать экскаваторы. Мы обогнули озеро с юга и стали искать горячие источники. У одного из источников сидела семья Маасаи. Вода в горячих источниках оказалась действительно горячей, но было и так безумно жарко и вода в самом озере была за тридцать градусов, так что от того, что они были горячие, не получали мы никакой радости. Недалеко пасся одинокий буйвол. Около источников озеро было так мелко, что можно было ехать сквозь него на машине. Дальше на границе с Танзанией стоял вулкан Шамбала, но ехать к нему по жаре нам не захотелось. Мы пересекли озеро у поселка по дамбе поехали на запад к реке Эвасо Нгиро, где якобы можно было даже купаться. Кроме поселка Магади нигде во всей саванне не было ни одного населенного пункта, однако на дорогу все время выходили Маасаи, которых мы подвозили. Здесь никто не просил у нас денег и не предлагал купить сувениры - не туристский район. Маасаи не понимали ни английского, ни Суахили, и общались мы с ними только мычанием. Маасаи кочуют со скотом и строят круглые стоянки, в которых живут. Все пастбища и национальные парки контроллируются племенем Маасаи, они свободно пасут коров и овец как в заказнике среди львов, так и в огороженных от диких зверей лугах. Проехав три десятка километров по страшно пыльной дороге мы приехали к реке, где стоял полицейский пост. Зедсь была водоохранная зона. От реки отводился водопровод в стоянки Маасаи и к содовому озеру. За ночлег в защищенной зоне у реки с нас взяли небольшие деньги. Река текла под высоким откосом и оказалась страшно мутной. Скорее всего крокодилы и бегемоты там не водились, однако мы все время ощущали присутствие диких зверей. На лугу были рассыпаны шипы и колючки и уйти далеко от лагеря было невозможно, некоторые шипы были большие и мы боялись за шины, так что мы расчислили место для палатки в траве и разожгли большой костер. Всю ночь где-то очень недалеко пели и плясали Маасаи, но нам трудно было подойти к ним. Утром я осмотрел окрестности, но за полкилометра не было следов людей - видимо звуки доносил нам ветер с большего расстояния.
На обратном пути мы заехали в место Олоргазаилие, где велись раскопки доисторических людей. Здесь полмиллиона лет назад был поселок у озера с большой фабрикой каменных ножей и топоров. После катастрофы (землетрясения или извержения) поселок смыло. За это время озеро давно высохло. Мы видели состояние раскопок по различным слоям и большие склады каменный инструментов и костей животных. Самого древнего человека тоже нашли в Кении, но в другом месте.
В Найроби я останавливался в кемпинге мамы Роше. ("Мама" - на язаке Суахили госпожа). Мама Роше - полячка, с ней я разговаривал по польски и по русски, у нее участок размером с подмосковный дачный участок, там стоит дом самой мамы и два длинных сарайчика с кроватями. На участке можно везде ставить палатки и заезжать с машинами. Плата в кемпинге сравнительно низкая, и там собираются белые бродяги со всего света. Как правило - путешествующие из ЮАР в Европу или наоборот из Европы в ЮАР. Один парнишка из Эрфурта, например, проехал на велосипеде от Германии до Найроби. По дороге он останавливался в Израиле, где ему удалось найти заработок. Он направляется в ЮАР и хочет там поработать. Всего он в пути восемь месяцев. Двое ребят из Барселоны ехали тоже на велосипеде через Марокко - Алжир - Ливию - Чад - ЦАР -- Заир - Уганду, при этом между Ливией и Чадом им пришлось нанять проводника, который нашел им боковую тропу, так как весь регион охвачен бесконечной войной племен за независимость. Они едут также в ЮАР. Другие едут на общественном транспорте, но не везде он существует и на нем можно проехать. Мы встретили миссионера из ЮАР, который ездит на автобусе по всем африканским странам и проповедует Христа. Один англичанин на мощном грузовике ехал в ЮАР через неблагополучные страны. Рыбачок из Малави рассказывал нам всю ночь как крокодилы рвали ему сети и как он вытаскивал дохлого крокодила из озера. "It was a fucking large fucking lake with a lot of fucking crocos..." Израильские ребята висели безвылазно в кемпинге все две недели и решали израильские кроссворды. Хипповые девицы путешествовали в одиночку в неопределенном направлении.
В Найроби полно индусов и индийских храмов разных школ. Мы посетили джайнийский храм, который перенесли из Гуджарата.
Мы обнаружили также теософское общество Блаватской, в котором никто не знал такую страну как Россия. В последний день Электрик разыскал двух русских экстрасенсных дам, которые в свое время убежали из совдепии, выйдя замуж за негров.
Тем не менее русских в Кении практически нет, видимо потому, что Кения (в отличии о Танзании) никогда не входила в сферу влияния СССР и не выбирала "некапиталистический" путь развития.
