Дополнения к секретной истории Монголов

Разбирая рукописи Барятинского монастыря, я неожиданно наткнулся почти распадающиеся листочки, вложенныые между страниц Устюжской Летописи. Я пожалуй не обратил бы на них внимания, кабы в глаза не бросились чертежи, подобные астрономическим небесным сферам, сопровождаемые запутанными рассуждениями. По счастливой случайности мой старый школьный товарищ, Федор Мышкин, гостил тогда у меня на выходные, а он был в астрономии особо смышлен, и два дня без ночлега мы, вместо того чтобы наслаждаться рыбалкой, провели со странными рукописями. Позже, когда я встретился с Федором Мышкиным в Вологде, он сказал мне, что проверил вычисления в рукописях на компьютере и понял, что там заложено описание вычислений солнечных затмений. Однако описание какое-то странное. Федор показал мне таблицу, которую он напечатал на компьютере. Три затмения 15 века в Вологде соответствовали с хорошей точностью вычислениям, проведенным по американской астрономической программе. А далее даты совершенно не сходились, причем нередко затмения не попадали даже на новолуние.

Пожалуй, я забыл бы этот инцидент, если бы неожиданно не наткнулся на исследование исторических затмений, проведенное по китайским летописям одним моим коллегой. Я неволько сравнил список с тем листочком, который остался у меня от Федора Мышкина - и вдруг меня проняла дрожь - затмения в китайских летописях в период династий Тан и Сун точно соответствовали тем цифрам которые были на моем листке! И главное - видимость затмений в Китае ! Днем были видны звезды...

Я подумал что я сошел с ума. Посреди ночи я позвонил Федору Мышкину, на меня посыпалась брань его жены, но Федор, правда не сразу а только на следующий день, приехал ко мне, и мы стали сравнивать еще раз странные листки с китайским списком.

Как так оказалось, что ошибочные вычисления, расчитанные по методу, изобретенному по-видимому в середине 15 века, совпали со списком реальных затмений на другом конце планеты ?

Мы оба взяли отпуск за свой счет и поехали снова в Барятинский монастырь, чтобы застрять там на шесть месяцев. О тех трудностях, с которыми мы встречались - это надо писать целый роман. Не говоря уже о том, что жена Федора немедленно ушла от него, что мы попадали несколько раз в милицию, что на нас многократно нападали неизвестно откуда взявшиеся хулиганы - пожалуй это не так важно, сколь важны те открытия, которые мы сделали за время этих поисков. Мы обошли несколько десятков монастырей, искали и лозой, и миноискателями клады и рукописи, и медленно-медленно мы смогли немного приоткрыть завесу той огромной тайны, которая так тщательно хранилась многие века.

К Этой тайне лишь слегка прикоснулся академик Фоменко, но снобистские настроенные академические ученые подняли его на смех; впрочем Фоменко не увидел самого главного.

Но по-порядку.

Почти сразу из бумаг Барятинского монастыря нам стало ясно, что около 1460 года под покровительством князя Ошанинского был основан всего в пяти верстах от Барятинского монастыря новый Вересяной монастырь, который был потом сожжен через десять лет. В этот монастырь стекались со всего света сотни монахов, о чем можно судить по встречам наиболее ученых из них с настоятелями Барятинского монастыря, происходивших необычайно часто. Вересяной монастырь был очень странным - он как будто не подчинялся общему уставу, им управлял почему-то князь Ошанинский лично, и он вербовал огромное количество переписчиков и закупал немыслимые для того времени объемы бумаги, чернил, свечей, - так что к монастырю вела специальная дорога, по которой курсировали непрестанно сотни купцов. При этом Вересяной монастырь после того как он сгорел совершенно перестал упоминаться в летописях, и не предпринималось никаких попыток его восстановления.

Также удивительно, что к монастырю стекалось немало именитых татар, приезжавших из далеких земель на тяжело нагруженных повозках. Нам удалось путем нечеловеческих усилий обнаружить некоторые остатки рукописей Вересяного монастыря, включая русские, монгольские и китайские, и перед нами предстала совсем уж странная картина.

Князь Ошанинский был хорошим другом монгольского хана Чек-булака, с которым он познакомился во время своего путешествия в Каракорум. Монголы, завоевав огромную территорию к востоку от Каракорума, густо населенную дикими и необузданными народами, очень беспокоились, что не смогут удержать всей этой территории. Однажды после удачной соколиной охоты на озере Цаганнор, князь Ошанинский предложил организовать в Китае православную просветительскую миссию, которая помогла бы управлять бестолковыми туземцами. Проблема была в том, что у китайцев не было никакой письменности. Иеромонах Иоанн, побывавший уже в китайской земле, сказал, что местные жители очень честолюбивы, и не примут от иноземцев их веры и их письменности. Китайцам нужна такая письменность, какой нет ни у кого. Тут, у озера Цаганнор, родился величайший в истории по своей сумасбродности проект - создание для китайцев иероглифической письменности подобной египетской. Решено было держать проект в великом секрете, чтобы потом через монгольских купцов медленно ввозить новое учение в Китай.

Князь Ошанинский решил не тратить времени на изучение египетских прототипов, он просто создал новый "монастырь", нанял сотню дьяков и с тысячу писцов, собирающих всяческие слова и понятия и классифицирующих их по категориям. Слова на тему воды. Слова на тему земли. Слова-действия (на тему руки). Когда дьяки составили свои списки, начали работать другие люди, которые придумывали обозначения по каждой из категорий. Конечно, работа была плохо согласована из-за сжатых сроков, но за несколько лет был составлен словарь на много десятков тысяч иероглифов, тщательно перетолмаченных с помощью монгольских толмачей на китайский язык.

Теперь наступил самый трудный этап - внедрение этой новой письменности в головы тех многочисленных народцев, которые заселяли восточные земли обширной монгольчкой империи. И тут князь Ошанинский придумал воистину гениальный план.

Он пригласил монгольского лекаря Етур-Чинора, которого запер в темнице монастыря, заставив записать все свои знания о способах достижении долголетия и бессмертия. Был составлен список из сотен рецептов, снабженных подробными указаниями о том, что, как и когда следует делать. Потом этот список был перезаписан новыми значками, и монгольские "бродяги" стали объявлять на всех базарах китайской земли, что далеко на западе найдены подлинные секреты бессмертия. В доказательство они приводили обрывки рецептов, написанных непонятными значками.

Первыми рванулись знатные китайские мандарины. Один из них, Жжу-Кси, был сказочно богат, и он специально потратил немало лет по изучению загадочных значков, после чего сам решился поехать на далекий Запад за новыми книгами. Его путешествие длилось почти десять лет, он привез лишь несколько маленьких отрывков трактата о бессмертии, но немало исторических и философских книг. За ним поехали другие. По плану князя Ошанинского, книги и рукописи с новыми знаками продавались по большим ценам, причем от "основной" рукописи были доступны лишь отдельные кусочки, но продавались они только вместе с пространными книгами новоиспеченных авторов, произведенных сначала в Вересяном, а потом к Козьмодемьяновском монастырях мудрыми старцами. Далее. Для права чтения трактата о бессмертии, полагалось сдавать экзамены по другим книгам, ибо трактат о бессмертии невежественным людям мог нанести якобы большой вред.

Популярность нового учения росла, и уже лет через двадцать система экзаменов по "классическим книгам распространилась по всему Китаю", а трактат о бессмертии был почти полностью собран по кусочкам ученым Хэ Гунном.

"Прогрессорская миссия" монголов и ведомства князя Ошанинского имела однако печальные последствия для ее инициаторов. Вдохновленные новыми идеями, китайцы за достаточно короткий период обрели невиданное самосознание и смогли свергнуть монгольскую администрацию, установив новую Минскую династию. Вероятно именно тогда хорошо отлаженная и поставленая на конвейер деятельность ведомства князя Ошанинского потерял свою постоянную клиентуру.

Но так ли это? Иногда меня обуревают сомнения. Насколько я знаю, китайцы по своей природе очень консервативны, и вряд ли они могли бы самостоятельно поддерживать всю свою огромную культуру без помощи ведомства князя Ошанинского. Однажды я решил поделиться своими соображениями с одним из ведущих китаеведов, профессором Санкт-Петербургского Университета. Он долго и безучастно слушал мою историю, постепенно глядя на меня с несвойственной его широкому нраву свирепостью, а при упоминании про академика Фоменко пришел в полную ярость и влепил мне хорошую затрещину, после чего наши дальнейшие отношения стали невозможными. Я попытался связаться с другими крупными переводчиками и китаистами, но все они проявляли какое-то странное непонимание, граничашее с агрессивностью.

Ну да и ладно, оставим эту тайну нераскрытой, и не будем искать оригинальные источники "Суждений и Бесед" Конфуция, которые по нелепой случайности обнаружились на РУССКОМ (!) языке в сочинениях некоего Ван Зайчика, агента НКВД. История покажет.