В оркестре Большого театра первой скрипкой служил мужчина по фамилии Кац.
Это было то недолгое либерально-оттепельное время, когда партия и правительство пожелали приблизиться к советскому народу. Поэтому в театре главные люди страны переместились из императорской ложи, где они традиционно являлись народу, в первый ряд партера, - совершенно правильное решение, так как их физиономии императорской ложе не соответствовали. Второй ряд партера занимал сам народ в лице охраны.
Однажды Кац пришёл на вечерний спектакль, попросту говоря - на службу, и сел на своё постоянное рабочее место в оркестре, у самого его переднего края. Посидел, настроил скрипку, решил размяться перед долгим сидением и встал. При этом его голова оказалась чуть выше оркестрового барьера. И видит Кац - прямо перед ним, совсем рядом сидит Никита Сергеевич Хрущёв и приветливо глядит на него.
Кац был хорошо воспитанный человек, при встрече со знакомыми людьми он привык здороваться. Хрущёв был ему, безусловно, знаком. Поэтому и сейчас, дружески улыбнувшись Хрущёву, Кац сказал: здравствуйте, Никита Сергеевич. И Хрущёв ему в ответ: здравствуйте.
После небольшой паузы Кац поинтересовался у Хрущёва, как тот поживает. Хрущёв ответил, что неплохо, и спросил о том же. Так бы они и дальше беседовали, но тут к большому облегчению Каца погас свет и началась увертюра.
Когда утром следующего дня музыканты пришли на репетицию, они обнаружили, что за ночь пол оркестровой ямы был опущен на 20 см - как раз на высоту нормальной человеческой головы.